Второй фактор – это технологии: масштабный импорт - западных наработок в 1930-е гг., за которым последовало успешное внедрение собственных инноваций. Сталин инвестировал огромные средства в импорт западных специалистов и технологий, копируя зарубежные структуры в СССР. Авторы увлекательно описывают истории кооперации и технологического импорта, показывая трансформацию научно-технического прогресса СССР. Действительно, к 1950-м годам при всех негативных аспектах сталинской экономической мобилизации, модернизация дала свои плоды и даже затронула производство товаров широкого потребления.
Ханин и Фомин указывают, что необходимо учитывать сравнительные показатели. СССР действительно обгонял США в области ракетных технологий, но в десятки раз уступал по всем остальным направлениям, имея схожее по количеству число ученых и инженеров. Главными проблемами низкой эффективности были негативные мотивации плановой экономики: необходимость поддерживать объем производства, что препятствовало внедрению инноваций, которые бы его сдерживали, а также массовые репрессии ученых, про которые авторы книги забыли упомянуть.
В качестве третьей грани «кристалла роста» авторы называют двухконтурную денежную систему. Суть такой системы заключается в параллельном существовании безналичных денег, которые использовались при расчетах между предприятиями, а также в международной торговле, и внутренних бумажных денег, которыми покупатели рассчитывались в магазине. Внутренние деньги не имели рыночной стоимости и являлись своего рода условностью. Именно поэтому их нельзя было менять на валюту и на реальные платежные средства.
Эта система была и вправду инновационна, но не чудодейственна. По мнению авторов, уникальный контроль государства над деньгами создал систему «безналичной эмиссии», которая стимулировала удвоение капиталовложений в долгие проекты каждые пять лет. И вновь идеализация сталинской финансовой модели разбивается о критический подход к данным. По мнению авторов книги, государство могло создавать «бесконечные деньги», избегая инфляции, главного параметра стабильности денежной системы. Однако на самом деле, сталинская эпоха характеризуется нестабильностью цен и скачками цен в 2-5 раз. Кроме того, стимулирование производства за счет эмиссии денег и векселей было скорее присуще эпохе нэпа, чем мобилизационной экономике сталинизма.
Четвертым фактором роста сталинской экономики Галушка с соавторами называют установку на эффективность: сокращение издержек производства, рост производительности, создание материальных стимулов. При этом утверждение о последовательном снижении себестоимости продукции и росте производительности труда основывается на недостоверной официальной советской статистике и игнорирует проблему качества выпускаемой продукции.
Авторы ошибочно приравнивают практики социалистического соревнования к капиталистической конкуренции. Ударничество и стахановское движение сталинской эпохи были ситуативными явлениями, которые касались лишь производительности труда, но не способствовали повышению качества и в действительности не приводили к снижению себестоимости продуктов. Ударники часто вызывали неприязнь у других работников производства, а идея социалистического соревнования не приводила к благотворной для экономики конкуренции.
Наконец, пятая грань «кристалла» – это государственная поддержка предпринимательства, сочетание частной инициативы и общих экономических интересов. Эта неожиданная для сталинской экономики характеристика относится к двум негосударственным формам хозяйствования: промысловым кооперациям (артелям) и личным хозяйствам. Авторы книги документально подтверждают, что артели и кустари обеспечивали 80% товарного разнообразия в сталинскую эпоху, а личные крестьянские хозяйства производили от 48% до 84% продовольственных товаров по ключевым позициям.
Однако Ханин и Фомин объясняют, что эти впечатляющие цифры - результат ошибочных расчетов. Авторы сравнивают несравнимое: номенклатуру госплана и ассортимент негосударственного производства. Достоверные измерения показывают, что с 1928 по 1955 доля кооперативной промышленности в объеме производства упала с 13% до 8%, а доля личных хозяйств к 1950 году составляла лишь 4,4% от общих сельскохозяйственных угодий.
Не менее важным является то, что обе формы предпринимательства не были изначально задуманы как часть системы. Они возникли в качестве уступки, отступления от государственной экономики перед лицом экономического краха и нового голода. Малочисленные артели производили товары широкого потребления, а личные подсобные хозяйства были единственным способом выживания для деревенских семей. Причиной существования этих негосударственных форм экономики были именно недостатки советской плановой экономики.
Возникшая в околоправительственных кругах книга «Кристалл роста» стремится доказать высокую экономическую эффективность сталинизма и предлагает описанную авторами пятифакторную модель в качестве рецепта для нового «русского экономического чуда». Книга начинается с цитаты Жана Жореса «Из прошлого нужно брать огонь, а не пепел», а последняя часть предлагает идеи применения «кристалла роста» для будущего России.
Поскольку авторы основывают применение сталинских практик к российской экономике не на тотальной революционной трансформации режима, а на идее, что строгий и справедливый дядя посадит плохих и похвалит хороших, обсуждать их в деталях не имеет смысла. В воображении авторов можно создать институт госпланирования, сохраняя принципы капиталистической экономики и частной собственности, развивать инновации через централизованное управление и повысить эффективность путем государственного контроля. Рецепт «кристалла роста» - не сталинизм, реально существовавший в СССР, а вдохновленные «великим временем» консервативные мечты о патерналистском режиме, который вооружён «евразийским рублем» и применяет все лучшее из прошлого, отвергая все плохое. Однако, этот рецепт сегодня активно обсуждают, и не где-то, а на
заседаниях правительства России. В последние годы в России получил широкое хождение лозунг «можем повторить», и призраки сталинизма, гуляющие по коридорам Дома Правительства, заставляют насторожиться. Ведь могут повторить.