Несмотря на то, что летний сезон, казалось бы, более «комфортен» для боевых действий, поток собственно военных новостей в летние месяцы снизился. Можно спорить о том, имело ли место реальное сокращение интенсивности боевых действий и потерь – но так или иначе новости о них выглядели менее экстремально в сравнении с периодом февраля – мая.
Понятно, что на фоне относительного замедления информационного потока сложнее выделять тенденции. У наблюдателя неизбежно возникает ощущение повторов, сосредоточенности вокруг одних и тех же населенных пунктов, сохранении устоявшейся расстановки сил. Все чаще те, кто оценивал ситуацию, говорили о том , что ни одна из сторон не владеет инициативой. Пользуясь спортивной терминологией, на табло сейчас ничейный счет – а ничью всегда комментировать труднее.
В то же время попробуем выделить ряд моментов, которые вплоть до наступления лета не проявляли себя или носили не столь очевидный характер.
Ожидания долгой войны
Весной доминирующим состоянием критиков военных действий был шок и ощущение нереалистичности происходящих событий. Однако одновременно с этим периодически вспыхивал острый интерес к любым новостям, указывающим на возможность быстрого мира. Самыми заметными примерами были отвод российских войск из Киевской и Черниговской областей, апрельские переговоры в Стамбуле и предположения о том, что российское руководство собирается объявить о завершении операции к 9 мая.
К лету ситуация изменилась: укрепилось представление , что впереди длительная затяжная война, которая не закончится, как минимум, до конца года, а как максимум – способна растянуться едва ли не на десятилетия.
Успешные переговоры о вывозе украинского зерна не породили ожиданий, что достигнутый компромисс распространится на кризис в целом. Осталось почти незамеченным то, что в выступлениях официальных лиц цели операции формулировались все более расплывчато (в том числе и Владимир Путин в своих заявлениях концентрировался на ДНР и ЛНР и избегал упоминания Украины). Призывы Москвы ускорить переговоры и уклонение от них официального Киева прочитывались как часть политического ритуала, поскольку разногласия между сторонами оставались очевидно непреодолимыми.
Впрочем, подобный скепсис еще не означает, что быстрый мир принципиальную недостижим. Уместно напомнить, что Минские соглашения весной 2015 года тоже не вызывали существенного энтузиазма, однако по сути привели к установлению сравнительно прочного перемирия, длившегося в течение семи лет. Но апелляция к прошлым примерам деэскалации также полностью отсутствует в текущей повестке.