ПОЛИТИКА
Коллективная ответственность России?
В поиске сравнительных тематических исследований.
10 Мая 2022
Марлен Ларуэль
Марлен Ларуэль
Марлен Ларуэль о том, как именно должен обсуждаться вопрос о коллективной ответственности России и какие сравнительные тематические исследования необходимо рассмотреть, чтобы инициировать дискуссию при отсутствии морализаторства.
Нельзя сказать, что в 2014 году во время крымских событий размещение наклеек сходного содержания (в пользу присоединения Крыма или с критикой "антироссийских" действий западных лидеров) имело место значительно чаще. Сегодня в крупных городах (не только в Москве) можно в течение нескольких недель не встретить ни одной частной машины с символикой в поддержку военной операции.
Это не означает, что в обществе отсутствует "ядро" сторонников военных действий. Их численность не может быть реалистично оценена, поскольку респонденты стремятся избежать разговора с социологами (статистика отказов, по свидетельству полстеров, достигает 90-94%.
Однако существует целый ряд содержательных и эмоциональных аргументов, которые, как представляется, могут склонять россиян в пользу такой поддержки – от солидаризации с публичной интерпретацией военных действий как "защиты" страны от "готовившегося нападения Украины и НАТО" до представлений о долге гражданина поддерживать свою страну во время военных действий и скептического отношения к украинской государственности как таковой, которое формировалось в нулевые – десятые годы.
Тем не менее, симпатия к российской армии не перерастала в готовн»ость записываться добровольцами в армию: такие попытки носили единичный характер и чаще были связаны с экономическими причинами: размер оплаты контрактника - важный фактор для жителей депрессивных территорий, прежде всего – сельской местности и малых городов.
Массовые акции в поддержку действий российской власти носили эпизодический характер и не предполагали мощного выплеска эмоций – скорее они были призваны служить фоном для выступлений высокопоставленных чиновников и мало чем отличались от митингов в поддержку Владимира Путина в "мирном" 2012 году.
Это не означает, что в обществе отсутствует "ядро" сторонников военных действий. Их численность не может быть реалистично оценена, поскольку респонденты стремятся избежать разговора с социологами (статистика отказов, по свидетельству полстеров, достигает 90-94%.
Однако существует целый ряд содержательных и эмоциональных аргументов, которые, как представляется, могут склонять россиян в пользу такой поддержки – от солидаризации с публичной интерпретацией военных действий как "защиты" страны от "готовившегося нападения Украины и НАТО" до представлений о долге гражданина поддерживать свою страну во время военных действий и скептического отношения к украинской государственности как таковой, которое формировалось в нулевые – десятые годы.
Тем не менее, симпатия к российской армии не перерастала в готовн»ость записываться добровольцами в армию: такие попытки носили единичный характер и чаще были связаны с экономическими причинами: размер оплаты контрактника - важный фактор для жителей депрессивных территорий, прежде всего – сельской местности и малых городов.
Массовые акции в поддержку действий российской власти носили эпизодический характер и не предполагали мощного выплеска эмоций – скорее они были призваны служить фоном для выступлений высокопоставленных чиновников и мало чем отличались от митингов в поддержку Владимира Путина в "мирном" 2012 году.
"Советский режим – из–за того, что он просуществовал более семи десятилетий и предполагал многочисленные внутриполитические преобразования – не позволил создать четкой идентификации 'палач-жертва' в его рамках."
Многие люди, которые когда-то были частью советской политической системы, позже стали ее жертвами.
Сегодня многие граждане России находятся в ситуации коллективного когнитивного диссонанса – они не способны принять идею о том, что Россия является агрессором на Украине, пытаясь при этом не обращать внимания на всю информацию, просачивающуюся через новый информационный железный занавес, опущенный российскими властями. Информация, в свою очередь, свидетельствует о том, что война приносит множество жертв. Другая группа граждан действительно принимает версию войны – или, по крайней мере, версию "спецоперации", которая якобы направлена на защиту родины от западной/украинской агрессии.
Мало россиян воодушевлены войной и действительно надеются, что она будет использована для возрождения нации. Большинство предпочитает не замечать войну и продолжает жить как обычно. В данном случае стоит сослаться на Ханну Арендт и ее идею о "банальности зла" - даже будучи отстраненными с идеологической точки зрения люди могут совершать преступления или же просто не сопротивляться их совершению. Эта концепция была оспорена в литературе - многие новые подходы, в том числе антропологические и психологические, помогли переосмыслить то, как именно люди усваивают иерархию власти и приспосабливаются жить при господстве репрессивных режимов.
Сравнение сегодняшней России с нацистской Германией кажется мне преувеличенным и в значительной степени контрпродуктивным. Нацизм воплощает абсолютное зло, которое привело к абсолютному преступлению – Холокосту. Это скорее является исключением, нежели чем правилом для стран, находящихся в состоянии войны, и авторитарных или диктаторских режимов. Следовательно, преобразования коллективной идентичности Германии после войны были столь же радикальными, как и насилие, совершенное ею во время войны - и появилось новое, принципиально иное определение "сожительства".
Сегодня многие граждане России находятся в ситуации коллективного когнитивного диссонанса – они не способны принять идею о том, что Россия является агрессором на Украине, пытаясь при этом не обращать внимания на всю информацию, просачивающуюся через новый информационный железный занавес, опущенный российскими властями. Информация, в свою очередь, свидетельствует о том, что война приносит множество жертв. Другая группа граждан действительно принимает версию войны – или, по крайней мере, версию "спецоперации", которая якобы направлена на защиту родины от западной/украинской агрессии.
Мало россиян воодушевлены войной и действительно надеются, что она будет использована для возрождения нации. Большинство предпочитает не замечать войну и продолжает жить как обычно. В данном случае стоит сослаться на Ханну Арендт и ее идею о "банальности зла" - даже будучи отстраненными с идеологической точки зрения люди могут совершать преступления или же просто не сопротивляться их совершению. Эта концепция была оспорена в литературе - многие новые подходы, в том числе антропологические и психологические, помогли переосмыслить то, как именно люди усваивают иерархию власти и приспосабливаются жить при господстве репрессивных режимов.
Сравнение сегодняшней России с нацистской Германией кажется мне преувеличенным и в значительной степени контрпродуктивным. Нацизм воплощает абсолютное зло, которое привело к абсолютному преступлению – Холокосту. Это скорее является исключением, нежели чем правилом для стран, находящихся в состоянии войны, и авторитарных или диктаторских режимов. Следовательно, преобразования коллективной идентичности Германии после войны были столь же радикальными, как и насилие, совершенное ею во время войны - и появилось новое, принципиально иное определение "сожительства".
"Таким образом, применимость трансформации Германией своей коллективной вины ограничена исключительным характером нацистского опыта. В случае России было бы полезным провести сравнение с другими странами, где преобразования были не такими радикальными."
Международный Военный Трибунал на Дальнем Востоке, 1946. Источник: Wiki Commons
Послевоенная Япония может быть одним из наиболее тонких примеров, поскольку там фазы "амнезии" чередовались с фазами признания военных преступлений. Напряженность в отношениях с Южной Кореей и Китаем регулярно обостряется, поскольку японские учебники довольно скромно описывают колониализм и агрессию Японии: храм Ясукуни, "женщин для утех" и территориальные амбиции. На сегодняшний день японская память колеблется между признанием и забвением. Международного военного трибунала для Дальнего Востока, созданного с целью достижения справедливости для жертв и наказания отдельных военных преступников, похоже, оказалось недостаточно для обеспечения социальных преобразований и усвоения уроков прошлого.
Постфранкоистскую Испанию также можно сравнить с Россией. Способом, которым Испания решила поквитаться с франкистским прошлым, было принятие "Пакта о забвении". Он был заключен во избежании риска новой гражданской войны, которая могла бы вспыхнуть при столкновении с наследием франкизма. Этот неоднозначный выбор не помешал Испании стать динамично развивающейся демократией и членом ЕС и НАТО. Решение об эксгумации Франко в конце 2019 г. из Долины павших, направленное на ослабление общественного почитания, вызвало дебаты и завершило переходный период памяти. Многие уроки, извлеченные из осторожного управления непростым прошлым Испании, могли бы помочь при размышлении о сделке российского общества с собственной памятью.
Южная Африка стала образцом для подражания со своей Комиссией по установлению истины и примирению. Ее критиковали за то, что она защищала высшие эшелоны вооруженных сил и пожертвовала правосудием во имя примирения – однако она все-таки стала важной глобальной вехой и помогла создать новую, единую южноафриканскую нацию. Безусловно, военные преступления России и преступления против человечности, совершенные во время войны против Украины, будут рассматриваться компетентными международными органами. Однако возможное создание комиссий по установлению истины и примирению в отношении советского прошлого также необходимо поощрять. Возможно, что по прошествии большого количества времени обсуждение придется проводить в различных форматах.
Постфранкоистскую Испанию также можно сравнить с Россией. Способом, которым Испания решила поквитаться с франкистским прошлым, было принятие "Пакта о забвении". Он был заключен во избежании риска новой гражданской войны, которая могла бы вспыхнуть при столкновении с наследием франкизма. Этот неоднозначный выбор не помешал Испании стать динамично развивающейся демократией и членом ЕС и НАТО. Решение об эксгумации Франко в конце 2019 г. из Долины павших, направленное на ослабление общественного почитания, вызвало дебаты и завершило переходный период памяти. Многие уроки, извлеченные из осторожного управления непростым прошлым Испании, могли бы помочь при размышлении о сделке российского общества с собственной памятью.
Южная Африка стала образцом для подражания со своей Комиссией по установлению истины и примирению. Ее критиковали за то, что она защищала высшие эшелоны вооруженных сил и пожертвовала правосудием во имя примирения – однако она все-таки стала важной глобальной вехой и помогла создать новую, единую южноафриканскую нацию. Безусловно, военные преступления России и преступления против человечности, совершенные во время войны против Украины, будут рассматриваться компетентными международными органами. Однако возможное создание комиссий по установлению истины и примирению в отношении советского прошлого также необходимо поощрять. Возможно, что по прошествии большого количества времени обсуждение придется проводить в различных форматах.
Алжирская почтовая марка, 1952. Источник: Wiki Commons
Изучение опыта других постколониальных стран может быть полезным для дальнейших дискуссий. Франция представляется очевидным примером из-за ее колониального прошлого в Магрибе, а также из-за все еще очень болезненных "войн памяти", регулярно обостряющих франко-алжирские отношения. Даже в таких демократических странах, как Франция, обществу требуются десятилетия, чтобы отойти от признания колониального прошлого и цивилизаторской судьбы нации. Болезненные дискуссии о Третьей республике – флагмане французской республиканской идеи нации, подразумевающей демократию только для мужчин и светское государственное образование для всех - а также о ее ядовитом колониализме все еще определяют политические взгляды как внутри левых, так и правых.
Современная Турция схожа с Россией в стремлении к возрождению новой великой державы. Идея Кемалистской революции, направленной на модернизацию и разрыв с имперским прошлым Османской Империи, в настоящее заменена реставрационистской идеологией, основанной на ностальгии по прошлому величию, религии и консервативных ценностях, а также на авторитаризме.
Более близкий к России случай Сербии предполагает другие очевидные сходства: трудность забыть югославское прошлое (для России - советское прошлое), признать, что ключевые исторические места и события должны быть разделены с другими народами (битва на Косовом поле и Киев как "мать городов русских"), а также проявить раскаяние в совершенном государственном насилии.
Современная Турция схожа с Россией в стремлении к возрождению новой великой державы. Идея Кемалистской революции, направленной на модернизацию и разрыв с имперским прошлым Османской Империи, в настоящее заменена реставрационистской идеологией, основанной на ностальгии по прошлому величию, религии и консервативных ценностях, а также на авторитаризме.
Более близкий к России случай Сербии предполагает другие очевидные сходства: трудность забыть югославское прошлое (для России - советское прошлое), признать, что ключевые исторические места и события должны быть разделены с другими народами (битва на Косовом поле и Киев как "мать городов русских"), а также проявить раскаяние в совершенном государственном насилии.
Поделиться статьёй
Читайте также
