Общество
Вина, скверна и ответственность
10 Июня 2022
Сергей Зенкин
Филолог
Сергей Зенкин объясняет нынешнюю морально-политическую изоляцию России новым подъемом архаичной идеи осквернения и противопоставляет ей активную гражданскую ответственность.
Разрушенная российская военная техника в Буче, 2022. Источник: Wiki Commons
Война России с Украиной заставила спорить о коллективной вине: бывает ли она вообще? как она образуется? и как от нее избавиться – если не в смысле конкретного практического действия, то хотя бы на уровне общих моральных установок, внутренней работы над собой? Отвлеченная рефлексия на такие темы трудно дается сегодня, когда каждый день множит смерти, страдания и потери; но размышлять об этом необходимо на будущее, возможно даже на близкое будущее.
В жестокой и бессмысленной агрессии против Украины виновны прежде всего руководители российского государства, его пропагандисты, вообще люди, непосредственно обслуживающие войну. Но легко обосновать вину и других, обычных людей, живущих в стране: кого-то из них упрекнуть в соглашательстве, пассивном коллаборационизме, кого-то в том, что они хоть и против войны, но сделали слишком мало, чтобы ее предотвратить (а может, пытались, но не сумели этого добиться, не хватило сил – тогда есть ли в том их вина?). В орбиту зла вовлечены не только взрослые, но и дети, которых власти рассматривают как резерв для своей политики, а то и прямо используют для пропаганды, например в качестве статистов в милитаристских представлениях.
В жестокой и бессмысленной агрессии против Украины виновны прежде всего руководители российского государства, его пропагандисты, вообще люди, непосредственно обслуживающие войну. Но легко обосновать вину и других, обычных людей, живущих в стране: кого-то из них упрекнуть в соглашательстве, пассивном коллаборационизме, кого-то в том, что они хоть и против войны, но сделали слишком мало, чтобы ее предотвратить (а может, пытались, но не сумели этого добиться, не хватило сил – тогда есть ли в том их вина?). В орбиту зла вовлечены не только взрослые, но и дети, которых власти рассматривают как резерв для своей политики, а то и прямо используют для пропаганды, например в качестве статистов в милитаристских представлениях.
“Не уйти от обвинений уехавшим из России, потому что раньше они тоже жили в ней и хоть косвенно, но участвовали в развитии, приведшем к катастрофе."
Пожалуй, небезвинны и те, кто родился и всю жизнь живет за границей, но имеет родственников или иные связи в России: из них состоит "русский мир", интересами которого оправдывают агрессию. Есть в чем обвинить даже давно умерших людей – например, писателей-классиков и других деятелей русской культуры, которой сегодня вменяют вину за преступления, совершаемые от ее имени…
Казалось бы, это порочная, абсурдная логика, уводящая в дурную бесконечность: поток массовых обвинений нигде не остановится, они кругами расползаются вширь. Тем не менее такой логике готовы следовать сегодня не только запальчивые обличители в социальных сетях, но и серьезные институции, сообщества и государства, которые разрывают всякие отношения с Россией (а та, впрочем, и сама не отстает, выходя то из одного международного соглашения, то из другого). С этой жестокой, военной логикой, которая бьет по площадям без разбора, трудно спорить, она по-своему убедительна – и все же это логика не вины как таковой, а чего-то иного.
Все российское сегодня "токсично": вот выразительное, недавнего происхождения словечко, которое многое объясняет в происходящем. Токсичное – значит буквально «ядовитое», то, с чем опасно соприкасаться. Отказ от сношений с Россией не обязательно объясняется ненавистью к ней или желанием ее наказать; во многих случаях (например, в поведении бизнеса) это скорее боязнь замараться, испортить свою репутацию. Словно какая-то злотворная субстанция запачкала целую страну, и от контакта с нею остается нечистое пятно, которое, в свою очередь, может сделать "токсичным" и самого прикоснувшегося. Таково очень древнее представление о зле: по словам французского философа Поля Рикёра, "всякое зло символически является пятном; пятно есть первичная “схема” зла". А из религиозной традиции известно и слово, выражающее такую архаическую идею зла: "скверна".
Казалось бы, это порочная, абсурдная логика, уводящая в дурную бесконечность: поток массовых обвинений нигде не остановится, они кругами расползаются вширь. Тем не менее такой логике готовы следовать сегодня не только запальчивые обличители в социальных сетях, но и серьезные институции, сообщества и государства, которые разрывают всякие отношения с Россией (а та, впрочем, и сама не отстает, выходя то из одного международного соглашения, то из другого). С этой жестокой, военной логикой, которая бьет по площадям без разбора, трудно спорить, она по-своему убедительна – и все же это логика не вины как таковой, а чего-то иного.
Все российское сегодня "токсично": вот выразительное, недавнего происхождения словечко, которое многое объясняет в происходящем. Токсичное – значит буквально «ядовитое», то, с чем опасно соприкасаться. Отказ от сношений с Россией не обязательно объясняется ненавистью к ней или желанием ее наказать; во многих случаях (например, в поведении бизнеса) это скорее боязнь замараться, испортить свою репутацию. Словно какая-то злотворная субстанция запачкала целую страну, и от контакта с нею остается нечистое пятно, которое, в свою очередь, может сделать "токсичным" и самого прикоснувшегося. Таково очень древнее представление о зле: по словам французского философа Поля Рикёра, "всякое зло символически является пятном; пятно есть первичная “схема” зла". А из религиозной традиции известно и слово, выражающее такую архаическую идею зла: "скверна".
Анти-российский слоган на книге Алексея Толстого "Хождение по мукам", улица Варшавских повстанцев, Гливице, Силезское воеводство, Польша, Март 2022. Источник: Wiki Commons
Как объясняют антропологи, скверна – это не совсем вина, скорее это что-то вроде инфекции, которую можно подхватить даже непреднамеренно: например, съев по неведению запрещенную пищу, соприкоснувшись случайно с мертвым телом или же с другим нечистым, оскверненным человеком. Такое заражение по смежности, через контакт происходит само собой, без участия субъекта, оно вообще не предполагает понятия личности; тот, с кем оно случилось, становится отверженным, его избегают и изолируют, но не за то, что он чем-то провинился, а чтобы самим от него не заразиться.
“Война делает вновь актуальными вытесненные цивилизацией привычки родоплеменного мышления."
Вот и теперь рациональное представление о личной вине уступает место архаической идее скверны, которую, собственно, и называют "коллективной виной". Сегодняшняя Россия запятнана злом войны, и эту диффузную заразу мы передаем друг другу даже в самых банальных контактах между собой: покупая продукты, платим налог агрессивному государству, а разговаривая по-русски, разделяем этот язык с апологетами лжи и насилия.
Зараза липнет ко всем, даже к "хорошим русским", которые открыто возмущаются политикой властей. Свежий пример: сотрудница российского телевидения, устроившая в прямом эфире дерзкую акцию против войны, столкнулась с враждебным недоверием, особенно на Украине, где ей припомнили не столько ее протест, сколько ее прежнюю работу на машину государственной пропаганды. И хоть Евангелие от Луки гласит, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии", но война требует вернуться к иной, ветхозаветной морали, где вместо раскаяния и прощения – только беспощадная месть "за вину отцов до третьего и четвертого рода".
Зараза липнет ко всем, даже к "хорошим русским", которые открыто возмущаются политикой властей. Свежий пример: сотрудница российского телевидения, устроившая в прямом эфире дерзкую акцию против войны, столкнулась с враждебным недоверием, особенно на Украине, где ей припомнили не столько ее протест, сколько ее прежнюю работу на машину государственной пропаганды. И хоть Евангелие от Луки гласит, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии", но война требует вернуться к иной, ветхозаветной морали, где вместо раскаяния и прощения – только беспощадная месть "за вину отцов до третьего и четвертого рода".
“Коллективной вины не бывает, она всегда индивидуальна."
Теле- и радиоведущий Владимир Соловьев, характеризуется как "фанатичный пропутинский пропагандист", 2022. Источник: Wiki Commons
Такую логику первым начало применять само российское государство, когда еще до войны, десять лет назад, приняло закон об "иностранных агентах", поражаемых в правах не за конкретную провинность, а только за то, что сносились с заграницей, получали оттуда деньги – неважно какие, неважно за что. Сегодня, как говорится, прилетел ответ, и уже все граждане России в глазах других народов оказались "токсичны", помечены пятном зла. Это травматичный опыт: привыкнув гордиться своей страной – хоть памятью о другой, великой войне, хоть спортивными победами недавних лет, - вдруг столкнуться с международными санкциями и с отчуждением, даже ненавистью соседей. Такая фрустрация от незаслуженного наказания ("меня-то за что?") – оборотная сторона патриотического чувства. Оно есть у всех и, подобно чувству религиозному, мало зависит от сознательных убеждений человека; но оно обманчиво, легче питается гордостью, чем стыдом (отчего им столь охотно пользуется пропаганда, соблазняя людей славой и державностью), и плохо смиряется с мыслью об отрицательной солидарности, об общем, коллективном грехе, отягощающем совесть нации. Не находя спасения от позора, кто-то может даже прислоняться к власти, цинично бравирующей своей бессовестностью ("нам не стыдно"). А есть ли другой выход?
В родоплеменных обществах для избавления от греха и скверны служили очистительные и искупительные обряды – ритуальное омовение, жертвоприношение. В современной цивилизации, основанной на личной свободе и ответственности человека, они если и возможны, то недостаточны; для нас путь к преодолению политической вины-скверны лежит через личное осознание коллективной ответственности за свою страну. Вина чисто негативна, а ответственность должна быть позитивной, деятельной – в нашем случае это не просто покаяние за зло, совершенное от имени России, но и обязанность исправлять его, защищать свою страну не только от внешних угроз, но и от собственных правителей, готовых превратить ее в страну-изгоя, которой все опасаются и сторонятся.
Что конкретно делать для этого, каждый находит и решает сам, а общий принцип состоит в том, что сознательный патриотизм есть ответственность, а не "любовь к родине", к которой его ошибочно сводят.
В родоплеменных обществах для избавления от греха и скверны служили очистительные и искупительные обряды – ритуальное омовение, жертвоприношение. В современной цивилизации, основанной на личной свободе и ответственности человека, они если и возможны, то недостаточны; для нас путь к преодолению политической вины-скверны лежит через личное осознание коллективной ответственности за свою страну. Вина чисто негативна, а ответственность должна быть позитивной, деятельной – в нашем случае это не просто покаяние за зло, совершенное от имени России, но и обязанность исправлять его, защищать свою страну не только от внешних угроз, но и от собственных правителей, готовых превратить ее в страну-изгоя, которой все опасаются и сторонятся.
Что конкретно делать для этого, каждый находит и решает сам, а общий принцип состоит в том, что сознательный патриотизм есть ответственность, а не "любовь к родине", к которой его ошибочно сводят.
“Любовь – спонтанное чувство, ее нельзя никому вменять в долг, и она сама не порождает никакого долга, никаких обязанностей; иное дело ответственность за кого-то или за что-то."
Допустим, подросток учинил какое-то безобразие, угнал и разбил чужую машину, - возмещение материального ущерба могут возложить на его родителей, но не потому, что они любят сына, а потому, что взяли на себя ответственность за его воспитание и поведение. Может быть, они взяли ее не вполне осознанно, просто по факту рождения, это не меняет дела. Может быть, они даже пытались удерживать свое чадо от дурных затей, то есть они не виноваты, что удержать не удалось; но они все равно в ответе, это не определяется ни любовью, ни виной. Так и в политике, если его страна ведет себя недостойно, патриоту нельзя уклоняться от ее осуждения лукавой фразой «это моя страна, права она или неправа»; приходится судить иначе, как ответственный гражданин: "это моя страна – и она неправа".
В отличие от скверны, ответственность не безлична: быть ответственным можно только перед кем-то, по отношению к кому-то. Тот же родитель отвечает за своих детей, но не перед ними самими, а перед другими людьми, перед обществом. Сходным образом и гражданин отвечает за свою страну не столько перед теми, кто в ней живет (для этого особой нравственности не нужно – они сами, если что, живо притянут к ответу по своим понятиям), сколько перед соседями, чужеземцами – перед дальними, а не ближними. Если сегодня они осуждают Россию за преступления, совершаемые ее армией, и даже доходят в этом до дискриминации и бойкота, то нужно это мужественно пережить, не преувеличивая собственную беду (другим, жертвам преступлений, приходится хуже) и не смешивая ответственность с виной. Если ты лично ни в чем не виноват, это еще не причина возмущаться недоверчивым или даже неприязненным отношением к себе, потому что, раз ты патриот, ты отвечаешь не только за себя.
В отличие от скверны, ответственность не безлична: быть ответственным можно только перед кем-то, по отношению к кому-то. Тот же родитель отвечает за своих детей, но не перед ними самими, а перед другими людьми, перед обществом. Сходным образом и гражданин отвечает за свою страну не столько перед теми, кто в ней живет (для этого особой нравственности не нужно – они сами, если что, живо притянут к ответу по своим понятиям), сколько перед соседями, чужеземцами – перед дальними, а не ближними. Если сегодня они осуждают Россию за преступления, совершаемые ее армией, и даже доходят в этом до дискриминации и бойкота, то нужно это мужественно пережить, не преувеличивая собственную беду (другим, жертвам преступлений, приходится хуже) и не смешивая ответственность с виной. Если ты лично ни в чем не виноват, это еще не причина возмущаться недоверчивым или даже неприязненным отношением к себе, потому что, раз ты патриот, ты отвечаешь не только за себя.
“Отождествлять себя со страной нужно не в слепом восторге, а в трезвом понимании, что ты причастен к ней и можешь быть запятнан ее грехами."
Общество (и все человечество в целом) стремится к солидарности – то есть просто стремится быть обществом, а не сборищем эгоистичных одиночек. Но солидарность бывает двух видов, которые можно уподобить двум жестам, двум позициям, – "локоть к локтю" и "глаза в глаза". Они взаимодополнительны даже в буквально-телесном смысле – трудно одновременно и соприкасаться локтями с другим человеком, и встречаться с ним взглядом. Они взаимодополнительны и в смысле переносном, этическом: одно дело всем разом напрягаться, преодолевая препятствия, стремясь к общей цели, а другое дело – вглядываться друг в друга, сверяя нормы поведения, принципы, идеалы. Это два разных отношения – солидарность борьбы и солидарность совести.
И в повседневно-бытовой, и в общественно-политической жизни они могут сменять друг друга. Иногда задача в том, чтобы, уверившись в своей правоте, вместе работать ради общего дела, а иногда в том, чтобы вместе искать трудного согласия, через критику, сомнение и даже раскаяние. Надо только различать два жеста и не обольщаться ложью пропагандистов, подменяющих одну солидарность другой в своих бодряческих призывах «сплотимся, прорвемся». Сегодня, чтобы восстановить свою субъектность и очиститься от анонимной скверны, патриотам России нужно осознать свой моральный долг перед соседним народом и перед всем человечеством: спросить себя, действительно ли мы сограждане, честны ли мы с собой и другими, не обманываем ли их или даже сами себя.
Глядя в глаза, нет опасности запачкаться.
И в повседневно-бытовой, и в общественно-политической жизни они могут сменять друг друга. Иногда задача в том, чтобы, уверившись в своей правоте, вместе работать ради общего дела, а иногда в том, чтобы вместе искать трудного согласия, через критику, сомнение и даже раскаяние. Надо только различать два жеста и не обольщаться ложью пропагандистов, подменяющих одну солидарность другой в своих бодряческих призывах «сплотимся, прорвемся». Сегодня, чтобы восстановить свою субъектность и очиститься от анонимной скверны, патриотам России нужно осознать свой моральный долг перед соседним народом и перед всем человечеством: спросить себя, действительно ли мы сограждане, честны ли мы с собой и другими, не обманываем ли их или даже сами себя.
Глядя в глаза, нет опасности запачкаться.
Поделиться статьей
Читайте также
