За девять месяцев 2022 года расходы россиян на антидепрессанты
выросли на 70% по сравнению с аналогичным периодом 2021 года, на успокоительные — на 56%.
Эти цифры совпадают с показателями резко возросшей тревожности, особенно после начала частичной мобилизации, превратившей саму жизнь мужского населения России в лотерею. Например,
по данным Фонда «Общественное мнение» сразу после объявления мобилизации уровень тревожности населения подпрыгнул с 35% до 69%, но и месяц спустя, несмотря на формальное окончание охоты на потенциальных военнослужащих, он остался на очень высокой позиции: по состоянию на 23 октября — 63%.
Впрочем, невзирая на это перманентно нервное состояние, которое подтверждается и
данными «Левада-Центра» , большая часть общества привычным образом адаптируется к очередному шоку – столь же беспрецедентному, что и шок 24 февраля. После небольшого падения рейтингов Путина в связи с началом военной мобилизации, в октябре они
немного поднялись и стабилизировались. Повторился эффект, наблюдавшийся в пандемию и в меньшей степени в период начала пенсионной реформы: после шока начинается привыкание, а затем настроение и вовсе выравнивается, и рейтинги снова начинают расти. Только сейчас этот процесс падения и отскока показателей занял гораздо меньше времени.
Граждане, что называется, выдохнули, и при готовности к новым приключениям и сюрпризам от власти, погрузились в практическое решение проблем: кто-то бежит от мобилизации и не собирается возвращаться, иные тоже бегают, но по магазинам в поисках обмундирования для мобилизованного сына, мужа, а то и отца.
Вместо протеста – приспособление к текущим обстоятельствам. Вместо возмущения – проявление предустановленной покорности: дорога на Голгофу оценивается как вынужденное исполнение гражданского долга. Фатализм и цинизм заменяют осмысление и понимание происходящего. Прямо как в хулиганской полублатной песне глубоко советских времен: «Вызвали меня в военкомат, / Дали в руки ржавый автомат, / По сто грамм холодной водки / И большой кусок селёдки — / И ступайте с фрицем воевать!».
Новое в настроениях большинства Тем не менее, тревожный фон остается – и это нечто новое в настроениях того самого большинства россиян, на которых опирается Путин. Накапливающееся раздражение, постоянное ожидание худшего (65% респондентов «Левада-Центра» в октябре
верили в то, что в стране возможна всеобщая мобилизация), необходимость все время приспосабливаться к новым абсолютно экстраординарным обстоятельствам выражаются в усталости от затянувшейся войны, которая, по замыслу, должна была представлять собой триумфальное шествие. Если не такое, как при взятии Крыма, то хотя бы такое, как в грузинскую кампанию 2008 года. Число сторонников мирных переговоров
увеличилось с 44% в августе до 57% в октябре. И все потому, что едва ли широкие массы хотели бы погибнуть за Путина, а такая перспектива широко открылась после 21 сентября. Хочется оставаться патриотом, но при этом живым патриотом.
У существенной части населения есть ощущение, если воспользоваться термином социолога Льва Гудкова,
коллективного заложничества. Ты попал в капкан, но попал не один. И, как и в бегстве от свободы, так и при присоединении к толпе, поддерживающей диктатора, срабатывает стадное чувство – все идут на войну, и я иду.
Это болезненней, чем формула, которая действовала до сентября: «все поддерживают войну, идущую по телевизору, и я поддерживаю».